Травка зеленеет,
Солнышко блестит,
Ласточка с весною
В сени в нам летит
написаны человеком, который учился на нашем факуль¬тете. А ведь стихи детства кажутся нам существующи¬ми до века, лишенными автора, как солнце, дождь, звез¬ды. А тут нате вам, Алексей Плещеев. Что привело к нам на восточное отделение потомка знаменитых бояр Куликовской битвы?
Вы думаете я уже миновал коридор, пока думал обо всем этом? Нет же. Сделал только десяток шагов. Моя ли вина, что все, способное занять целые тома, в жизни рождается за мгновения. Достаточно сказать себе «Гри-; горьев» или «Плещеев» — ив воображении рождается совокупный образ, от которого на эти страницы попадает обидно мало.
Плещеев до университета учился в труднодоступном и единственном в России училище, из которого выпуска¬ли офицеров гвардии, в Петербургской школе гвардей¬ских подпрапорщиков и кавалерийских юнкеров. Школа знатная, что и говорить. Детище Николая I в бытность его еще великим князем. Мы-то теперь ее помним, пото¬му что там учился Лермонтов. Плещеев не стал офице¬ром гвардии и ушел на восточное отделение в универси¬тет. Но оттуда он тоже ушел. Ему казалось, что он из¬бежал и эполет и Востока. «Зарю святого искупленья уж в небесах завидел я» — это из его стихотворения, ко торое станет на несколько лет русской «Марсельезой». Разве тут до востоковедения? Лиризм весенним половодь¬ем залил Петербург, залил и понес на своих волнах юных певцов. Но судьба иначе распорядилась потомком бояр Плещеевых. Он отведал и службу царскую, и ради эполет лез под пули, и даже востоковедом стал поне-воле.
Тут я дошел до половины коридора, где на белом пьедестале стоит Петр в свой полный рост в 204 санти-
