домовцы, никогда не пившие даже ни капли пива, смот¬рели на содержимое бутылок с опасливой брезгливостью. Они терпеливо ждали приезда старших жуланов. С каж¬дым выходным бутылок прибавлялось. Я был потрясен, когда узнал, какую хитроумную и рискованную войну вели мои жуланчики. Пятерки под видом поисков дров, ягод и грибов прочесывали озера. Они разработали тон¬кую систему отвлечения «автокуркулей». Один развлекал туристов байками или иной чепухой, другой делал вид, что тонет и захлебывается. Туристы кидались к воде. В это время оставшаяся тройка быстро реквизировала бутылки. Если спиртное лежало в укромных зарослях или холодных ручьях, детдомовцы просто крались туда пла¬стунами и отползали, пока один из них расспрашивал у туристов, не видели ли те четырех мальчишек без ма¬ек с лукошками.
Я слушал и не верил своим ушам. Втайне восхищаясь ими, я долго потом устраивал им разнос. Убеждал их, что они унизили Дом, связавшись с таким двусмысленным де¬лом. «Ничто тайное не украшает детдомовца. Где тайна, там нет правды, — говорил я им. — Вы вели себя пусть как и лихое, но жульё».
А они мне на это:
— Вы сами сказали, что водка — любимый напиток мещанина, а торт — излюбленное лакомство.
— Торты они, к счастью, не возят на Перешеек, — ответил я. — А то нагромоздили бы вы в овраге пирами¬ду из мещанской мечты.
Мне все стало ясно. К этому времени жуланы еще не вернулись. Видимо, после ужина гости с Путиловцем по¬шли в овраг пировать и освобождать бутылки для сель¬по. Затем они, должно быть, пьяные в стельку, пошлина танцы, где их отлупили «пейзаны» досмерти. Я прыгнул в седло и нажал на педали. Пролетев по лесной дороге не более версты, я заметил, что из-под одного куста тор¬чат щегольские туфли и узкие брюки по самому послед¬нему крику моды. Отбросив велосипед, я завернул за
куст. Гляжу — и глазам не верю. На весь лес хранит, раскинув руки, Путштовец.
Я с трудом растолкал его, он открыл глаза, оперся на локоть, посмотрел вдаль мутным, невидящим взором и произнес: «В чистом поле под ракитой богатырь лежит убитый». И снова упал навзничь и захрапел.
Я поехал дальше, В нескольких сотнях метров на¬ткнулся еще на одного спящего, затем обнаружил еще троих. А вот и морские пехотинцы. Они рухнули уже в виду деревенских огней.
Я растолкал Скифа. Он долго озирался вокруг. По¬том, разглядев меня, говорит:
— Мы в овраге приняли бой с превосходящими сила¬ми винпрома, как говорит Путиловец. Но ребятам нужны были пустые бутылки. Мы поспим еще на чистом воздухе. Ждите нас к обеду.
Я вернулся к Путиловцу и разбудил его. Еще не ос-мыслив случившегося, я был сердит на старших и на дет-домовцев.
Теперь я знал от ребят, что Гулька хотела положить конец тайной деятельности детдомовцев и открыть мне тайник. Произошла яростная стычка. Гибон обидел Гуль¬ку, красочно описав, как она погубила кролика, как тот агонизировал, пытаясь выбраться из-под нее. -Это было выше ее сил, и она убежала в лес, даже не зная, куда бежит.
Путиловец протер глаза и изрек:
— Мы напились сугубо! Это фатально, начальник!
У него все, что труднообъяснимо, «фатально», все, что впечатляет, «сугубо».
— Богатыри пили мед. Дворяне — вино. Мещане — водку, плебейский напиток. Я открыл нынче тайну. Водка — напиток смерти. — Он говорил, как всегда, с неуловимой гранью между искренним пафосом и ирони¬ей. — Хочу спать, Карамба. Не ругай ребят. Мы им всы¬пали, прежде чем взяться за кружки. Сугубо всыпали.
Я пошел к велосипеду. Он окликнул меня:
