чение Востока, что сделает горизонт наших сведений а I поисков’ шире, чем £ мыслителей и деятелей Запада. 11
Каких только типов не дал наш восточный факуль- I тет. Сенковский, бывший учителем Григорьева, в моем I возрасте уже заведовал кафедрой. Подумать только — I профессор в двадцать два. Каков? Но не это обстоятель- I ство задело меня по весне. Что мне до его академиче¬ских лавров. Восхищало в нем другое, то, что он до сво¬их 22 лет успел кончить университет да два года путе¬шествовал по Сирии, Турции, Египту. С этим труднее смириться, когда ты сам лишь на год моложе.
А сколько десятилетий он дурачил соотечественников в качестве плодовитого «Барона Брамбеуса» и редактора «Библиотеки для чтения» — одного из самых распро-страненных русских журналов.
Григорьев создал первую в Европе кафедру истории стран Востока. Верный своему широкому и точному ! взгляду на Азию, он разделил предмет на три курса и | распределил его между тремя кафедрами восточного фа- . культета. Так впервые появились история семитских на- | родов Азии, потом история арийских народов Азии и наконец история тюрко-монгольских народов Азии. Гри¬горьев дал типологию культур, к которой только-только подбираются через сто лет нынешние историки. Подход Григорьева расчистил исторический горизонт и дал вер¬ный метод, помог не барахтаться в кажущейся пестроте АЗИИ. ДО этого поколения историков и студентов кружи- ( лись и путались в трех стволах Востока, как в трех сос¬нах. Григорьев остался верен своему «русскому» подхо- ду к Азии, честному и целомудренному, мудро ведь . только целое.
Григорьев был одним из плеяды деятелей новой рус- ской науки, которая сделала прорыв в будущие века. | 1 олько теперь, через много лет, я понял, что явление I это было закономерно. Европа уже не могла мыслить ми- I ровыми категориями, перенаселенная и раздробленная | общей специализацией, она обессилела. Новый Свет иссу- |
