денные доты, разбитые бетонные укрытия да засыпанные землей и заросшие травой окопы. Окружающие нас высоты покрыты сейчас цветущим вереском. Мои мальчишки набивают там карманы гильзами, пуговицами да почерневшими пряжками. И хоть давно отгремели здесь бои, а над бывшим полем битвы особенный покой, озвученный звоном цикад.
Говорят, воздух в сосновом лесу так чист, как нигде больше на земле. Что-то таинственное извлекают сосны из песчаных дюн и разливают в мир. Неспроста древесный сосновый уголь шел на изготовленпе булатной стали. Все дело, говорят, в чистоте исходных данных: чистое железо и чистый уголь — вот первооснова булатной стали. Все творит в мире чистота основ и еще крохотные добавки, то самое «чуть-чуть», выступающее как магия мастерства. Чистота основ — завет отцов. Как доброта творит добро, чистое рождает чистое. Только не перекали. И сталь временами «отпускают», чтобы клинок был и разящ и гибок. Так же и из мальчиков растят мужчин.
Ночами у костра я в поисках основ ищу ключи живой воды для меня и моих детей. Они заставили-таки меня своим существованием посмотреть со стороны на свою жизнь и выбрать путь не мешкая, не откладывая, без отсрочек. Сейчас вот здесь, на Перешейке, развилка, а время уходит. Остаться ли навсегда с детдомовцами или вернуться на факультет. Мне 21 год, я перешел на пятый курс. Вернись я к науке, кто останется с ними, с детьми войны, что станет с их душами, без вины лишенными отчего крова. Мы уже знаем одну пространную повесть о заблудшем сыне, отпадшем от отчего дома, испившем чашу до дна, но отыскавшем обратную дорогу домой. А мои, чей сон я охраняю? Они лишены, и сколько ни ищи, сколько ни вопрошай, ни мольбой, ни искуплением не найти им отчего дома, его нет в помине, пикогда под их ногами не зазвенит до звезд выскобленный матерью родной порог.
Книга Лето на перешейке стр 4
