всегда, повернулся к тому углу ринга, где обыкновенно стояла, нахмурившись, Гулька с полотенцем. Чаще всего подле нее стоял и Игорь Огурков. Гулька осуждала и бокс, и всех моих соперников. Она терпеть не могла рин¬га. Единственные из зрителей, кто стоял каменными из¬ваяниями с бесстрастпыми лицами, была горсточка стар¬ших девочек. Я тогда был убежден, что они приходили на бокс в надежде насладиться видом избитого ненавист¬ного начальника.
До этого боя от ринга в сторону навеса Марьи Ива¬новны решительно зашагал Путиловец. Мы ему со Ски¬фом вслед: «Ты куда?» А он нам: «Оладьи лучше!» Я стал озираться по сторонам. Гульки нигде не было. Глянул в сторону очага, а там один Путиловец беспечно балагурит со стряпухой и поглощает Оладьи с черникой. Я к Огур- кову, тот странно отпирается. «Где, — говорю, — Гуль¬ка?» Чувствую недоброе. Думаю, быть не может, чтобы она не торчала тут немым укором.
Я Огуркову шепотом:
— Сбежала?
Он кивнул.
— Отчего? —■ спрашиваю.
— Кроликом доконали.
— Почему они о нем вспомнили?
— Она поругалась с Гибоном, — отвечает.
— Из-за чего?
Он молчит. Сколько я ни допытывался, он ни слова. Сказать, говорит, не могу, а врать нельзя.
— Помните, как вы сердились, когда ребята убегали на плоту… В то утро… Сказали, что мне следует натол¬кать крапивы за пазуху.
Ну, думаю, сейчас не до расспросов, надо изловить беглянку.
— Когда они поругались? —- спрашиваю, чтобы пред-ставить, как далеко она могли отойти от лагеря. Огурков говорит, что после зарядки. Чертов бокс увлек меня, и я проглядел Гульку.
— Свистать всех наверх! — кричу. — Гулька сбе-жала.
Мы быстро обменялись мнениями с гостями. А в та-кие минуты многое решает единоначалие. Опасности-то и породили в армии беспрекословность. Во главе пяте¬рок я поставил гостей и разослал по дорогам.
С моим стремянным полком, с ближней дружиной футболистов я бросился к перекрестку дорог, что на пу¬ти в Зеленогорск. Скиф выбрал путь, который не при¬шел ни одному из нас в голову. Он настаивал на том, что они с Ивановым пройдут лесной дорогой вдоль озе¬ра на другой его конец, перевалят через видимые на го¬ризонте холмы и выйдут на платформу к станции Горь- кот кая. Нам всем это показалось бессмысленной затеей. Не могла Гулька пройти за полдня такой путь, разве что бежать без передышки. Да и мы не добирались туда ни¬когда в своих походах. Однажды, помню, махнув рукой за холмы после матча в одном далеком лагере, я сказал, что там, должно быть, железная дорога и станция. Кста¬ти, это было в том лагере, где Гибон поразил меня, по¬виснув на перекладине ворот на одной руке, скрючив по- обезьяньи ноги и огласив стадион воплем джунглей, ког¬да под ним в воротах кувыркались футболисты и искали мяч под грудой тел.
Мне и сейчас, по прошествии лет, те холмы кажутся далекими и таинственными, как в другом королевства. Мысль о том, что крохотная Гулька находится одна там, за далекими и чужими холмами, казалась мне только страшной сказкой.
И уступил славным жуланам из уважения к морской пехоте, и мне, признаться, стало легче от того, что по-следний путь для бегства Гульки был надежно перекрыт.
Каково же было удивление всего общества «Сильвуп- ле», когда через несколько часов хмурая и потупившаяся Гулька подошла к шатру начальника под конвоем мор* ской пехоты! Гульку нашли Скиф е Ивановым на плат-форме иод сенью шумящих сосен в ожидании электрички.
