леные Преображенские мундиры, черные портупеи, крас.1 ные воротники! Решетки тогда не было. Сын царского! повара Фельтена еще не родился. Преображенцы охра.1 НЯЮТ все ВЫХОДЫ, чтобы ГОСТИ не улизнули С пира. Йдег| поединок между ХОЗЯИНОМ И ГОСТЯМИ, КТО кого перепьет,* Гуляет по кругу кубок большого орла. А при Елизавете* целых быков вертели на огне, начиняли жареной птицей 1 и выкатывали бочки с вином. Нет, эти картины не для! студенческого желудка. А свет бликами все играет на* весенней Неве, как будто бессознательная улыбка блуж-| дает по счастливому лицу.
Как же я очутился у Летнего сада, когда собирался совсем в другую сторону? Плещеев-то мой дослужился-1 таки до офицерских погон и покинул степь. И думаете, кУДа угодил? В то же востоковедение, с которого бежал. И не к кому-нибудь, а к самому Василию Васильевичу Григорьеву в Оренбург. Григорьев заведовал тогда по¬граничной комиссией. А до блистательного Ханыкова в тех краях рыскал 30-летний Егор Ковалевский, буду-щий генерал-лейтенант корпуса горных инженеров, ав-| тор девяти романов, многих драм, стихов и трактатов,! друг многих русских писателей. Тогда он смело вступал в стычки с хивинскими разбойными отрядами. В ту пору] художники и ученые одинаково ловко владели и пером и оружием. Его очеркам об Азии рукоплескали и Белин¬ский и Сенковский.
Редкий случай единодушия. Дружен он был и с Сер-1 геем Дуровым, и с Федором Достоевским. Какие людні породистые! Им всем я отчаянно завидовал. С любым по-| менялся бы местами.
А еще лучше махнуть бы не в Среднюю Азию, а за I Урал, туда, в Сибирь, в неведомый край. О Сибири мы і часто шептались с другом в общежитии, как мальчишки,! которые когда-то договорились бежать в Америку. Она! мысленно представлялась мне духовно живым и широким,! как океан, телом. Казалось, если замереть, можно услы-| пить океанские вздохи и незримые волны, что бьются!
