I же к истокам, лучше родник. Поставьте навес для пище-блока, сложит^ печь. Погреб ройте глубже, холодильников не будет. Разобьете палатки. Койки, матрасы и белье вам забросят. Все. Вопросы есть? Нет вопросов… Действуйте. [О том, кто вы и откуда, ни одной душе ни слова». С эти- I ми словами хозяйка решительно придавила в блюдце «бе- ломорину» и встала. Я чуть не щелкнул каблуками. Все это напоминало полувоенное приключение и превосходи- |ло мои ожидания па лето.
Предприятие держалось в тайне, чтобы сбить со сле¬да районную санэпидемстанцию. Каждое лето между хо¬зяйкой и врачами авторитетной станции начиналась схватка. Станция требовала указать местонахождение ла¬геря, чтобы взять пробы воды под свой контроль. Хозяй¬ка Сорро отказывалась наотрез, предвидя, что станция найдет повод закрыть лагерь. Она не могла допустить, чтобы дети жарились на асфальте все лето, путевок же в настоящие лагеря тогда доставало только на первокла¬шек. Как мне потом поведала Марья Ивановна с ужасом и восторгом: «Хозяйка и в райкоме Самому как отрежет, [она у нас бедовая: «Вот тебе, говорит, мой билет, делай IDO MBOF что хочешь, а где лагерь, никому не скажу». |й восторженным шепотом завершила: «Они отступились».
Больше всего тайна нашего лагеря нравилась детям, она придавала их жизни остроту приключения. На Сен¬ной площади мы сели в выборгский автобус, навыочен- [ные рюкзаками и спальниками, и на восьмидесятом кило¬метре выпрыгнули, пораженные с высоты красотой боль¬шого озера среди лесных холмов. Зная по детству, что главное достоинство полевого стана — это тень и род¬ник, я искал ключ. Мы нашли его в сырой ложбине.
После душного города мы бродили изумленные, как в первый день творения. Когда человек появился на свет, земля уже была покрыта цветами, как в этот весенний день. Белым фарфоровым звоном встречали нас ковры толокнянки, в бору попадали еще сине-голубые крупные цветы прострела на серебристом стебелечке, там же,
