БАНЯ
Иногда мы ходим в сосед¬ний лагерь в баню. Это может случиться в любой день недели, поскольку заведение чужое и мы смиренно ждем приглашения. Впервые нас позвали в баню в освященный традицией день ||||субботу. В земледельческой среде, где я вырос, этот день был особенно радостным после недель¬ных трудов: члены большой семьи собирались к столу в чистых рубахах, с просветленными лицами, умиротво¬ренными трудом, тишиной и покоем. В возрасте моих ма¬лышей я ходил в баню с отцом и очень гордился этой честью. До этого мать купала нас на заднем дворе усадь¬бы, где нет ветра и где цвело прекрасное абрикосовое де¬рево.
По древнему поверью, последние ковши с водой мама выливала на голову с рифмованными заговорами нарас¬пев. Я знал, что за ковшом, который дарует мне «вер¬ность и отвагу», польется вода «здоровья и удачи». Де¬вочкам полагались другие напутствия, но «верность» бы¬ла неукоснительна и в их заговорах. Субботний день — это чистый семейный праздник, опрятный и задумчивый. Я не смог придать нашим банным дням даже отдаленно¬го подобия того, что испытал когда-то в детстве, а как надеялся на это. Детдомовцы вели себя в этом языческом заведении так, как мы позволяли себе только подростка¬ми, когда удостоились права ходить в баню без отцов.
В первое время у меня от банных дней голова шла кругом, ребята теряли тогда всякое представление о вла¬сти и подчинении. Мальчики подходили к бане, чеканя шаг, стройно, согласно и дружно (я не мог не воспользо¬ваться таким случаем для их строевой выучки, чтобы раз¬нообразить лесную вольницу), но стоило им переступить порог предбанника, как в каждого вселялось по малень¬кому черту. Клубы пара, визги, вопли, причитания ока¬ченного водой, стоны ошпаренного, писк, жалобы, песни, звонкие шлепки мочалками, падения на скользком полу, кому-то надели на голову шайку, другому хлопком за¬лепили мылом глаза — все это сущая преисподняя. Ре¬бята, которых я мог в обычной обстановке остановить од¬ним окриком, очутившись в бане, переставали меня вос¬принимать как начальника. Они шмыгали у меня под мышками и исчезали в облаках пара, чуть ли не скор¬чив мне рожицу.
Баня выполняла у нас древнюю роль карнавала с его перевертышами и полной переменой рангов, снимая с моих подопечных скопившееся в клетках напряжение. Я время от времени вырывал из этого карнавала какого- то малыша, мылил ему голову, драил спину и вталкивал под душ. Но поди перемыль двадцать голов в этакой сви¬стопляске. Стоило мне отвлечься на чью-то жалобу, как недомыленный пострел исчезал. Мальчишки решительно не желали мыться. Они были искренне убеждены, что одно купание в озере стоит трех бань. После первых бан¬ных дней я выходил из бани как чумной и такой же не¬мытый, как и мои сорванцы.
Девочки воспринимали баню по-другому, как посеще¬ние салона красоты. Они были полной противополож¬ностью мальчикам и мылись подолгу. Накануне гладили платья. После бани просветленные сидели на жердях из¬городи и сушили на солнце волосы. Даже обычные кавер¬зы и строптивость по отношению к начальнику на время покидали старших девочек. Их благостный вид несколько успокаивал и меня, и я переставал проклинать баню.
