вельника. Я последовал за ней, тут же промокнув от брызг росы. Выпрямившись, я обмер. Гулька стояла сре¬ди сотен бутылок с винами, ликерами, водкой и коньяка¬ми. Они были непочаты. Чего здесь только не было! По¬чти вся география Алазанской долины с крымской Мас¬сандрой. Лучшие в стране, отборные грузинские конья¬ки «Энисели» и «Варцихе», ходовые армянские с тремя и пятью звездами, портвейны и мадеры, «Старки» и ка¬горы, а водок не счесть.
— Чьи это бутылки, Гуля?
— Наши, — был ответ.
— Как наши? Что ты мелешь?
— Наши, — говорит, -г- принесли.
— Откуда?
С Гулькой говорить замучаешься — одни однослож¬ные ответы.
— От куркулей.
— Каких еще куркулей?
— Обыкновенных… Выходных… На машинах…
— Я тебя, Гуля, не понимаю.
Правда, выдавив из себя три слова подряд в это ут¬ро, она уже побила личный рекорд разговорчивости. Я вспылил, но взял себя в руки и говорю ей мягче:
— Гуленька, объясни мне, откуда эти бутылки, толь¬ко, пожалуйста, толково.
А она опять:
— От куркулей.
— А почему ты их так называешь, — вновь осерчав, спросил я ее.
— Вы сами так их назвали.
|§| Когда? — спрашиваю. — Я что-то не припомню. Да и лексика не моя. Назвал, говоришь?
— Когда туристы не дали нашим пустые бутылки.
— Ну и что дальше? — взмолился я.
— А вы говорите, что если бы у меня были бы не размазни, а настоящие детдомовцы, то этим куркулям…
Тут она замолчала, решив, что все и так ясно.
13*
195
— Дальше, Гуля, — говорю, — что дальше?
— Ну вы сказали, если бы у меня были не олухи, а настоящие детдомовцы, то куркули… — тут она оеек- дась< — то есть туристы мнгом протрезвели бы.
— Ну и что нз этого?
— А то…
— Что то?..
— Ну то… то есть, вот что! — II она показала на бу¬тылки. — Ребята говорят, что туристам лучше не пить… Утонуть могут. Так, мол, сказал Карамба…
Тут она прикусила язык, проговорившись о моем про¬звище, и покраснела до ушей.
Мой Демосфен, думаю, теперь не скоро заговорит, и я бросился в лагерь.
Вот что я узнал из расспросов в лагере, собрав вожа¬ков пятерок. Когда на нашем круге они узнали, что тай¬ник с бутылками мной открыт, то выложили все начи¬стоту. Оказывается, и в самом деле недели три до этого к бражничающим «на природе» автотуристам подошли несколько наших малышей. От группы отделился Шиш¬кин и попросил позволения забрать пустые бутылки, что¬бы сдать их в соседнее сельпо и на вырученные деньги купить сладостей. Я запрещал и высмеивал этот промы¬сел, даже несмотря на то, что он отчасти имел санитар¬ный характер и очищал Перешеек. Я бы и сейчас не по¬зволил этого.
К удивлению ребят, туристы прогнали их, не дав пу¬стых бутылок и сказав, что они сами знают, куда и как их сдавать, на то у машины багажник. Весть об этом ми¬гом разнеслась по лагерю.
Я не любил этих раскормленных мещан на колесах. Тогда эта формация граждан только набирала силу и бы¬ла даже рельефнее видна, чем теперь, когда их стало много и у них оформился свой символ веры: «Квартира, дубленка, «Жигули»!» Все их мировоззрение держится на трех китах. Пользуясь тем, что моя аудитория не по¬нимала отвлеченных истин, я тут же, на пляже, изло-
