глубочайшая общенародная мечта о справедливости. На¬род это постигает сердцем.
Сколько ни ищи, а в среде родственных народов нет- нет да и проявится неистребимый дух круга, как бы за-кодированный в наследственной памяти. Высадите гор¬сточку русских на необитаемый остров, и они образуют круг. Как это сделали скандинавы в Исландии и казаки, оторвавшись в Диком поле от материнского родного мас¬сива. , — ‘ ’
А разве владыка Олимпа Зевс не был только первым среди равных? Правда, не обходилось без семейных ссор, видимо, и демократия богов не без изъянов. Насколько самодержавны были наши цари, но и те неустанно под-черкивали, что они только первые дворяне среди равных дворян. Они больше знали о природе своей власти и о том, насколько неистребим в народе вечевой дух, чем мы думаем. И потому они не забывали «играть» в круг, созывая соборы и обращаясь к боярской думе. На что был грозен Иван IV, а не забывал называть себя «госу¬дарем над государями земли Русской». Провозглашая это, он давал понять, что помнит, где и с кем живет. Ни. султану турецкому, ни богдыхану китайскому та¬кая формула и в страшном сне не привиделась бы, задох¬нулись бы в ярости от одного намека на круг.
Когда англичане принудили Иоанна Безземельного подписать Великую хартию вольностей, они только вос-становили, как им казалось, утраченное было торжество круга, на их языке — парламента, с которым и сейчас буржуа «играют» в круг для одурачивания народа.
Или вот еще пример круга. Помните, верный Кент вы-ложил Лиру правду о его истинном положении, а тот пришел в бешенство. Вот этот-то гнев Лира и служит Кенту верным признаком сумасшествия короля. Только безумный король, думает Кент, мог тогда разгневаться, когда дворянин говорил ему правду в лицо. , .
На ближнем мпе Востоке сумасшедшим был бы рла- < СТИТСЛЬ, допустивший СТОЛЬ вольные отношения СО СВОИ;
ми подданными. Кстати, не сослужит ли мне востокове¬дение в этой ночной охоте? Нет. Я не стану противопо¬ставлять Восток Западу — это занятие и бесплодное и скучное, а попробую оттенить их друг другом, дать им заиграть гранями. Поспешу, вот-вот засветлеет небо, ка¬жется, крикнул первый зяблик, или мне почудилось. Вот удача, что Орбели, ученик великого Марра, Николая Яковлевича Марра, которого в Грузии С родственной сер¬дечностью зовут Нико Мар. Отец его, шотландец, служил в Грузии садовником. И Нико принадлежит Грузии по матери своей — грузинке.
Орбели был верен учителю до конца. Он начал с того, что дал мне пятитомник Марра. Пять томов были проглочены как приключенская история. Марр — охот¬ник азартный и заразительный. Он побуждает стремить¬ся к глубинным, не книжным пластам бытия племен, искать эти пласты через знаковую систему, через мифы, а главное — через почти не поддавшуюся изменению народ¬ную психику^ Благо, что я вырос в такой среде, где все первоклассники на переменах тараторят на трех языках без запинки и еще на трех могут обругать случайного прохожего. Почва была взрыхлена в детстве, и семена востоковедения легли хорошо. И сам Орбели, и Нико Мар выросли в той же среде.
‘ О каких же трех мирах Востока Говорил Григорьев? Персы, курды, афганцы и пакистанцы — это люди ира¬ноязычного пласта, а стало быть, индоевропейской семьи. А так часто мелькающие в литературе огузы, еельджуки, османы, туркмены не есть ли тюркизированные саки, ски¬фы, массагеты и другие воинственные ираноязычные пле¬мена? Да и все наши татары с европеоидным обликом — остатки все того же обширного скифского ираноязычного мира, который охватывал просторы Евразии от Дуная до Амура. Это и есть, говоря ученым языком, арийский мир.
А если изъять из понятия «Восток» индовропейскпе народы Азии, то что же отойдет К Востоку? Одни ара- бй? Да ведь так оно и есть па самом деле. Арабоязычный
