СТРЕМЯННЫЙ ПОЛК
Расположенные на берегу обширного озера несколько цветущих лагерей кажутся нам по вечерам, когда мигают их огни, далекими таин¬ственными державами. Огни завораживают, влекут и волнуют — хочется верить, что жизнь на том берегу краше нашей. Мы побывали во всех лагерях, пробираясь то прибрежными зарослями, то мелководьем вдоль бере¬га. Наше появление вызывает всегда некоторое волне¬ние в среде тамошних ребят. Детдомовцы такие же школь¬ники, но жизнь наложила на них отпечаток. Они неуло¬вимо выделяются из окружения раскованностью и про¬ворством. Мне они напоминают любимых птиц — жу-ланов, единственных в мире хищников, которые поют. Я думаю, в наш лагерь манит «домашних» мальчиков из соседних лагерей не только свободное купание, а глав¬ное, аромат вольницы, исходящий от каждого лесного детдомовца. Жуланный дух — вот что необоримо притя-гивает других.
Мне хотелось, чтобы мои дети переняли от жуланов не дерзость и даже не песенность, а третью ипостась этих птиц — их редкостную живучесть. На всех евро¬пейских языках в их имени сквозит оттенок неистреби¬мости. В России жулана еще именуют сорокопут, то есть тот, у которого сорок путей. А «сорок» в старину означало «много». Жуланами я чаще всего имено-
вал свою футбольную команду и детей к этому приохо¬тил.
Настухи-олепеводы, завидев, что к стаду пристал ди¬кий олень, пе раздумывая, вскидывают карабины. Зна¬ют, что один дикий способен увести за собой в тунд¬ру любое стадо домашних оленей, так необорим за¬пах воли и сила, исходящая от того, кто пришел от¬туда.
Мы входим в лагерь наших соперников рассыпным строем. В гостях нас интересует, каковы футбольные по¬ля. Мы прыгаем, проверяя высоту ворот, шагами меряем их ширину, бьем по сетке — упруга ли, придирчиво об¬ходим поле. За нами на почтительном расстоянии следу¬ет толпа местных мальчишек, обмениваясь впечатления¬ми. То и дело за спиной свистящим шепотом звучит «сильвупле». Потом мы спускаемся к берегу осмотреть место купания. «Лягушатники» детдомовцы обходят вы¬сокомерно, единственное, что их волнует, — вышки для прыжков, которых мы лишены. Мои ребята подобранны, дружелюбны и внимательны, но что за дружба без осве¬жающей потасовки, не дружба, а одна вялость. За этим удовольствием мы сюда и пришли. А пока мы как Ма¬угли. «Доброй охоты», — говорил ои, а у него вежливое слово и охотничий нож всегда были наготове.
Начнется игра, и детдомовцы молча пойдут в атаку. У противников в трудную минуту и перепалки, и ссоры, и на нашей стороне только безмолвная, сосредоточенная работа, только незаметный знак рукой или кивок голо¬вой. Там тоже жаждут победы, но они плохо знают друг друга, встретились в лагере случайно, кончится сезон — и разойдутся. Не то у нас. Здесь на карту поставлено самое дорогое в жизни, единственное, что у моих ребят есть, — Дом. Они бьются за честь детдомовской семья молча, без ожесточения, самоотверженно. Ни единого звука с нашей стороны. Если у наших мальчиков ино¬гда вырывается все же досадный возглас, властный окрик, то у девочек, играющих в баскетбол, никогда —
